Собачья жизнь... Их судьбы... Жизнь третья

Светлана Чернявская

Ее подобрали в грязной холодной луже. Принесли в тепло. Накормили. И она осталась там жить, чувствуя себя ответственной за этот небольшой участок земли.

Жизнь третья. Янка.

Двухэтажное административное здание, которое печально доживало свою никому теперь не нужную жизнь. Стареющий, почерневший от трудовых будней, цех: покосившиеся деревянные ворота и огромный навесной замок, который мужественно продолжал охранять память о некогда слаженной станочной жизни. Приземистый, похожий на длинного крокодила не то барак, не то сарай, гордо именовавшийся в техническом паспорте «Мастерская №4». Куда подевались остальные три, она даже не задумывалась. Для нее они были ее домом, а территория – ее двором, в котором она выросла и повзрослела. А разве могут какие-то там названия затмить воспоминания детства?

Здания были выкуплены, и в них закипела иная, современная предпринимательская жизнь. Привезли на огромных машинах новые, хвастающиеся своими разноцветными иностранными надписями, станки. Да не просто металлические ящики с движущимися то по кругу, то по горизонтали, то вообще по непонятным траекториям режущими инструментами, а еще и оснащенные компьютерами. Цех был отремонтирован и стал улыбчив. У административного здания починили крышу, отчего березы, растущие вдоль дорожки, ведущей к его входу, казались кудрявее и зеленее. А в мастерской и вообще поставили новые пластиковые окна, которые навсегда украсили своей белизной побеленные и заново оштукатуренные ее стены. И все это время она была признанной хозяйкой и зорко следила за порядком и происходившими изменениями. Поменялись работники, сменились имена собственников, но одно осталось неизменным – Янка.

Черная волнистая шерсть, белые носочки, блестящие черные глаза, хвост метелкой. Но кокетливее всего – белые пятнышки кружочками на лбу над верхними ресницами. От этих пятнышек взгляд ее казался всегда приветливым и открытым. Но это было обманчивое впечатление. Янка очень хорошо разбиралась в людях. Тем, кого она невзлюбила, не приняла и кому не доверила свое собачье сердце, всегда надо было быть настороже: того и гляди подбежит неслышно сзади и ущипнет зубами то за брюки, то за лодыжку. А были и такие, которые сразу были встречены ее полным доверием. Им она с первого взгляда позволяла чувствовать себя своими. Не заискивала, не подлизывалась, не выпрашивала. Просто глянет оценивающим взглядом и мысленно одобрит. Зачем лишние эмоции? Она была гордой по своей натуре и тем, как по-новому и молодо стал выглядеть ее дом и двор.

Люди пользовались ее умением угадывать человеческую душу. Когда новый человек приходил устраиваться на работу, я спрашивала рабочих: «Янка как встретила? Не укусила?» И если ответом было «нет», я со спокойной душой принимала человека на работу. Янка ни разу не ошиблась, поэтому мы ее реакцию считали первым собеседованием с кандидатами. Она и меня, в свое время нового человека, сразу приняла как свою. Конечно: обе - черноволосые, черноглазые, невысокого роста и одинаково самостоятельные. Подошла, позволила погладить себя из уважения к моей должности. На этом ласки с ее стороны закончились.

Лай у нее был звонкий, а популярность у противоположного пола – высокая. Поэтому Янка с завидным постоянством воспроизводила потомство на благо безопасности. Одного из них – мальчика, внешне похожего на нее, но по-мужски выше и крупнее матери, мы оставили у себя. Назвали его Герасимом - Геркой. Научили его подавать лапу. Спал он исключительно у фрезерного станка с программным управлением. Оттого и был таким умным, что много времени проводил рядом с компьютером. Дочь ее мы отдали в надежные руки. По моей просьбе хозяин назвал ее Азой.

Ни одной кошке не пришла бы в голову шальная и несерьезная мысль навестить наши здания или хотя бы пройтись по границе участка, поэтому на борьбу с полевыми мышами осенью мы призывали работников СЭС. Но ни один из нас, всех членов нашего небольшого коллектива, не променял бы на мурлыканье этот звонкий лай, встречающий каждое утро наш автобус. Каждый приносил им что-то из еды, чтобы побаловать их собачий вкус. Чем-то мы жертвовали в их пользу и из своего бюджета, чтобы собаки были сыты. Они этого заслуживали.

Каждого чужого человека, который позволял зайти на еще не огороженную территорию нового завода, сопровождал неистовый лай двух псов: Янки и Герасима. Герка признавал авторитет матери. Так было и в тот раз. Они дружно облаивали мужчину, который неоднократно пересекал двор, перелазил через кирпичный забор, тем самым сокращая себе путь. Янке удалось все-таки оставить на его штанине следы от ее зубов.

Он вернулся в субботу, солнечным весенним днем. Принес с собой ружье. Собаки кинулись к нему с лаем, добросовестно выполняя свою работу. Первым выстрелом он застрелил Янку… Вторым – Герасима, бросившегося на защиту матери… А затем повернулся и спокойно ушел.

Мы обращались в правоохранительные органы, но убийцу всего лишь лишили права иметь ружье. Невероятно! Мои друзья-англичане до сих пор не могут постигнуть своим иностранным умом, что такое - возможно. Ну, иностранцы, что с них возьмешь?! А мы продолжаем жить. Одна у нас надежда на Азу. Ждем, что она принесет потомство, и мы вновь будем слышать лай возрожденной Янки. Но Аза что-то не торопится.

***

Люди, какие только преступления Вы не совершаете! А ведь собаки не говорят нам, что это – их дом, в котором они имеют больше прав, чем мы. Они просто хотят жить рядом и отдавать нам свою любовь и преданность. Так что же это значит – быть человеком?

05 октября 2009