Царство Лидия

Светлана Чернявская

Листья бывают разные: в клеточку и линеечку, зелёные и жёлтые, длинные как заячьи уши и причудливо-вычурные как морозные узоры на окнах, мелкие и крупные, округлые и клиновидные, а то и вовсе гладкие, гордые своей нетронутой чистотой – будто нерастраченные вовсе, неизболевшие радостью или горем. Разные они, как души человеческие. Это только кажется, что души все бестелесны да безмолвны, а по сути – такие же они порой мечтательные да таинственные, что человеческие сердца. Кое-кто из листов любит внимание: чтобы перелистывали, перечитывали. Иному по душе критика: чтобы черкали да перечёркивали. Другому не хватает жёсткости: ну, нравится ему, чтобы комкали его да швыряли. Кому-то нужно, чтобы «в тесноте да не в обиде», чтобы лежать себе тетрадным листом, зажатым со всех сторон такими же исписанными да забытыми собратьями.

И всё же любимее всех они – листики да листочки, что подобны целой человеческой жизни: «куклятся» почками, липнут первыми детскими прикосновениями, благоухают свежими зелёными ароматами, кружат меж подруг-цветений, одетых в лепестковые платьица. Повзрослев, наливаются сочным опытом и перебирают чётки спелых плодов. Мудреют. Степенно и неторопливо слетаются к матушке-земле, угощая её хмельным прохладным дождём, щедро настоянным на летнем зное. А ранней весной вновь зеленеют на ветках, просыпаясь сначала почками, затем крошечными листочками…

День за днём рос и взрослел и этот листочек. Во сне приходили к нему воспоминания о далёких-далёких временах, почти сказке о царстве в Малой Азии, что носило красивое имя – Лидия. Двадцать шестым рос листочек на этой ветке – двадцать шесть букв было в лидийском алфавите. Ветер колыхал его то в одну, то в другую сторону – как дань ранним лидийским текстам, что могли записываться в обоих направлениях — как слева направо, так и справа налево. Мечтательным рос листочек, но терпеливым.

И, что совсем удивительно, купаясь под дождём, ему почему-то приходила на ум морская гладь и долгое путешествие по ней. Не потому ли его родиной называют Северную Америку? Оставшись в памяти, как неопределённая раса, похоже, ушли с насиженных мест истинные лидийцы когда-то, оставив плодородные земли, славившиеся хорошим вином. В прошлом остались луга с резвыми лошадьми, золото в недрах и оранжево-красные рыльца шафрана. Выбрали себе другую часть суши, чтобы выжить и не потеряться на длинной, узловатой и скрученной непогодами дорожке веков. Стали жить другой жизнью – вот и растёт листок с зубчиками по краям да пушком на изнаночной стороне: уголок этот – в память об уникальности лидийской цитаты, что отделялась знаком треугольника, а пушок мягкий – в память о тёплом песке на берегу родного Эгейского моря. Может, мечтал просто листочек о дивных странах, да и придумывал разные небылицы, кто знает? Скучно изо дня в день ждать сентября, когда нальются соком его треугольные собратья. Как признак родства да братства – розовый цвет на макушке молодых побегов в дополнение к своему - зелёному. Неприхотлив и смел этот род – не укрывается от зимних стуж, не поддаётся болезням.

Ягодами крупными, тёмно-розовыми, с восковым налётом – туманами рассветными, зреют небольшие треугольные гроздья в память о винном крае - царстве Лидийском. Аромат густой, как и мякоть, не спутаешь ни с чем – дань лугам вольным да пряным травам восточным. Обвивает собой уютные уголки (беседки, альтанки, аллеи), чтобы защищать и радовать глаз, чтобы пролиться в прозрачные бокалы ароматным напитком. Именем своим он делится лишь с теми, кто также терпелив и щедр, кто умеет ярко мечтать и любить жизнь, согретую солнышком и умытую дождём, кто готов напоить сердечностью ближнего и всегда помнит свой родной край. Имя царственное и, в то же время, чуть-чуть сказочное - ЛИДИЯ.

Фото взято из интернета.